Катарский телеграф: Странная история длиной в тысячу лет
0
Эта статья разделена на несколько частей, остальные части вы можете найти здесь:
- Часть 1
Среди героических и трагических событий прошлого случаются малозаметные и малозначительные, с исторической точки зрения, эпизоды, которые, тем не менее, представляют интерес не меньший, а иногда и больший, чем грандиозные сражения и гигантские свершения… Такие эпизоды отличаются тем, что не укладываются в рамки обыденности и попросту странны. Например, что может быть общего между катарами, улитками и телепатией?
Все, что осталось от древнего и могущественного религиозного течения катаров, которое угрожало католической церкви на заре ее становления, – несколько богословских книг, замки, легенды и предания…
Расцвет европейской катарской церкви пришелся на XI-XIII века. Катары были крупным сообществом, успешно встроенным в средневековый западноевропейский социум. Они не были малочисленны и маргинальны, их обряды не были более странными, чем обряды других конфессий, сами катары не вели асоциального образа жизни и не совершали преступлений против человечества. Большую часть своей истории катары мирно соседствовали с католическим большинством, причем ни те, ни другие не проявляли враждебности друг к другу; вели хозяйственную деятельность, строили города, занимались торговлей, сеяли и жали хлеб. Благодаря неустанному труду катарские города богатели, расширялись, земли катаров были плодородны и отличались ухоженностью. Такое вопиющее положение не могло сохраняться бесконечно…
Католическая инквизиция свидетельствовала о том, что в районах проживания катаров местное население считало себя и катарами и католиками одновременно – жизнь христианина полна неожиданностей, особенно загробная, – и к вопросам выбора веры люди подходили достаточно гибко.
Инквизиторские источники также не скрывают и того, что сами катары более соответствовали образу евангельского христианина, смиренного труженика, который любит бога и готов принять любые страдания за свою веру. Суть катарской критики по отношению к католичеству заключалась в излишнем обмирщении церкви, в узурпаторских амбициях священников, и они противопоставляли ей свою церковь «добрых христиан».
Но все это были слова, и до тех пор, пока катарско-католические споры протекали в рамках теологических дискуссий, католики неизменно были биты. По этой же причине не принесли успеха и миссионерские усилия католичества в катарских землях – «добрые люди», как называли себя катары, Священное Писание знали лучше миссионеров, а образ жизни вели более богоугодный.
В 1209 году папа Иннокентий III, признав провал «научных» методов борьбы с катарами, призвал к крестовому походу против них. Крестовый поход получил название «альбигойский» (альбигойцами называли катаров хронисты похода). Катарским общинам наносили удар за ударом, но они упорно восстанавливались, пока за дело в 1226 году не взялся французский король Людовик VIII по прозвищу Лев.
Он двинул войска против катарских графов Раймунда Транкавеля, Раймунда VII Тулузского и их вассалов, удерживающих катарские регионы. Катарский Лангедок был завоеван, и католической церкви была предоставлена полная свобода действий. Согласно постановлениям Латеранского Собора 1215 года и Тулузского Собора 1229 года правители Лангедока были лишены земель и имущества… Святая инквизиция своими излюбленными методами постепенно завершала дело уничтожения «ереси».
Изгнание катаров из Каркассона в 1209 году. Миниатюра 1405-1420, manuscrit des Grandes Chroniques de France
Последней, обреченной на поражение, отчаянной попыткой отстоять свои убеждения была оборона замка Монсегюр (Château de Montségur), которая началась летом 1243 года. Крестоносцы королевского сенешаля Каркассона Гуго де Арси взяли Монсегюр в осаду.
Замок Монсегюр
Монсегюр расположен на скале, которая возвышается над окружающей местностью более чем на тысячу метров; со всех сторон, кроме восточной, замок совершенно неприступен. Защищали последний оплот катаров всего пятнадцать рыцарей и пятьдесят воинов. В окружении тысяч крестоносцев они сумели продержаться почти целый год.
К этому событию относится странный эпизод, который сразу переносит нас из кровавой брутальной эпохи раннего Средневековья в изящный, динамичный, противоречивый…
Анpи Фабрицци, о котором история не сохранила никаких сведений, кроме того, что он был французом, в первой половине XIX века опубликовал статью о биологической телепатии. Он утверждал, что является потомком некоего катарского предводителя, из числа сумевших покинуть замок Монсегюр во время осады. Согласно полумифическим источникам, в ночь на 16 марта 1244 года замок удалось покинуть четверым катарам, имена которых под пытками выдал комендант крепости Арно-Роже де Мирпуа: Гуго, Амъел, Экар и Кламен. Беглецы сумели спастись через систему подземных ходов или, по другой версии, спустились по скале на веревках.
Чьим именно потомком являлся Анри Фабрицци, он не сообщил. Однако он поведал историю о фамильном замке своего предка и о том, как при раскопках фундамента обнаружил хорошо сохранившиеся документы XIII века, среди которых его внимание привлекло описание средства связи, которым пользовались катары для связи между крепостями замка Монсегюр. Основными компонентами катарского средства связи являлись… улитки, которые передавали информацию телепатическим способом.
Можно отнестись снисходительно к чудачествам пытливых исследователей двухвековой давности, однако стоит более внимательно охарактеризовать ту эпоху. В XIX веке мир менялся с невиданной быстротой: человечество поверило в прогрессивную силу науки, возведя ее в абсолют, научные открытия и промышленные изобретения сыпались как из рога изобилия и тут же применялись на практике.
Паровоз Стефенсона уже бегал по рельсам первой в мире железной дороги общественного пользования, из Дарлингтона к Стоктону; пароход Фултона «Клермонт» совершал регулярные рейсы по реке Гудзон от Нью-Йорка до Олбани; американский пароход «Саванна» пересек Атлантический океан; венгерский врач Игнац Земмельвайс научил врачей мыть руки; «повелитель молний» Майкл Фарадей открыл явление электромагнитной индукции и положил начало электрохимии.
Но неправильно будет представлять развитие науки и промышленности в XIX веке как неуклонное поступательное движение единственно верным путем. На одно удачное изобретение приходились сотни неудачных попыток безвестных исследователей, на одну рациональную теорию приходились десятки малопонятных или ошибочных. Само понятие «ученый» переживало стадию становления: кроме оставшихся в веках деятелей, на ниве науки трудились тысячи безымянных честных тружеников, работавших в ошибочном направлении или продолжавших придерживаться быстро устаревающих воззрений. Немало было и откровенных авантюристов. Так что теория об улитках-телепатах в контексте того времени вполне уместна.
Итак, по мнению Фабрицци, осажденные в крепости Монсегюр катары располагали улиток, по одной, в передающем и принимающем устройствах. За поведением улиток наблюдали специально приставленные к ним люди. В передающем пункте возникала необходимость передать некое сообщение. Тогда наблюдатель раздражал улитку иглой и отправлял ее в наклонный желоб, по всей длине которого на стенках были написаны латинские буквы. В приемном пункте, едва улитка начинала проявлять активность, наблюдатель помещал ее в аналогичный лоток с буквами. Букву, перед которой улитка замирала, записывали. То есть, по описаниям Фабрицци, улитки замирали одновременно, хотя и находились на расстоянии десятков метров друг от друга.
Замок Монсегюр
Замок Монсегюр представляет собой пятиугольник, вытянутый по диагонали на пятьдесят четыре метра и имеющий в ширину тринадцать метров. Он не слишком велик, его преимущество в том, что он расположен высоко, на почти отвесной скале, и вряд ли скрытная телепатическая связь была нужна катарам – докричаться и даже добежать было проще и быстрее. Однако, под замком существует система подземных ходов, в которых какое-то время могли прятаться оставшиеся в живых катары или сочувствующие им жители Лангедока. Долгое время существование системы подземных ходов катаров считалось одной из многочисленных легенд, однако, в августе 1964 года французские спелеологи обнаружили на внешней стороне крепостной стены чертеж подземного хода и исследовали его. Пожалуй, если бесшумная связь и была нужна катарам, то только под землей.
Статья Фабрицци, вероятно, осталась бы забавным единичным случаем, и мы ничего не узнали бы о ней. Однако тема телепатических способностей улиток и их потенциальные возможности в создании беспроводных средств связи оказались, по необъяснимым причинам, на редкость живучими.
В 1850 году французский изобретатель Жак Туссен Бенуа сообщил о том, что совершил открытие, которое произведет революцию в средствах связи. В результате экспериментов Бенуа обнаружил, что если двух улиток сначала поместить вместе, а затем разделить, то они продолжают сохранять некую телепатическую, симпатическую связь между собой, независимо от расстояния. Симпатическая связь представляет собой некую «улиточную жидкость», субстанцию, которая может распространяться в пространстве бесконечно, а импульсы могут двигаться по ней так же быстро, как электрические. Безусловно, это свойство улиток позволяло исполнить давнюю мечту человечества – освоить беспроводную связь. Бенуа был готов сконструировать устройство, но у него не было на это средств. Изобретатель устремляется на поиски инвестора и находит его!
Парижский предприниматель, господин Триа, выслушал Жака Туссена Бенуа. Ученый рассказал, что у него есть партнер в США, господин Кретьен, с которым они планируют осуществить первый в истории сеанс трансатлантической беспроводной связи. По словам Бенуа, для создания улиточного телеграфа нужно всего-то «два-три кусочка дерева»… Но Триа был так сильно вдохновлен идеей улиточного телеграфа, что предоставил ученому не только эти три деревянных кусочка, но и бесплатное жилье, и постоянное денежное пособие. Бенуа приступил к работе.
Французский исследователь трудился целый год, но отчего-то не торопился продемонстрировать достижения своему бизнес-ангелу. Господин Триа, потеряв терпение, настоятельно потребовал отчета. Жак Туссен Бенуа вынужден был согласиться. На знаменательное событие в октябре 1851 года, кроме Триа, был приглашен корреспондент La Presse.
Изобретатель представил две одинаково устроенные машины: укрепленный на деревянном каркасе большой диск с двадцатью четырьмя отверстиями, в каждом из которых было установлено цинковое блюдце, выстланное тканью, смоченной в растворе сульфата меди, при этом в ткани была установлена медная пластина, а рядом находилась живая улитка. Напротив каждого блюдца была написана буква алфавита. Вероятно, улитки служили своеобразным живым электрическим проводом и аккумулятором. Импульс, вызываемый раздражением улитки, находящейся около определенной буквы, мгновенно передавался на «симпатический компас», который, в свою очередь, по идее Бенуа, мог транслировать информацию далее, на любое расстояние, мгновенно.
На первом этапе эксперимента выяснялась возможность передачи информации на небольшом расстоянии, в комнате Бенуа, где были установлены два аппарата: для приема и для передачи информации. Во время эксперимента Бенуа быстро ходил по комнате от одной машины к другой, что-то поправляя, комментируя, декламируя зажигательные речи так, что наблюдатели оказались совершенно дезориентированы, но в целом у них сложилось впечатление об успешности первой стадии эксперимента. Далее, на втором этапе, необходимо было установить связь с месье Кретьеном в США… Результаты сеанса связи были противоречивы: корреспондент посчитал их успешными и описал в газете; Триа счел себя обманутым и потребовал повторного эксперимента под самым строгим контролем. В назначенное время Бенуа, к сожалению, не явился.
Впоследствии неудавшегося первооткрывателя улиточной беспроводной связи видели бродившим как тень по улицам Парижа. Он выглядел больным и несчастным и спустя два года скончался в нищете и забвении…
Но странная идея продолжала жить. Сохранились сведения о том, что принципиальную возможность катарского телеграфа пытался доказать в 1878 году некто Циманн, о котором почти ничего неизвестно. Циманн опубликовал статью «Опыт использования самого медленного существа в качестве самого быстpого гонца», в которой описал опыт: улиток выстраивали одну за другой так, чтобы они соприкасались между собой, и исследователь раздражал «хвост» первой улитки. В раковину пряталась не только раздражаемая улитка, но и все остальные ее сородичи. Циманна поразило то, что эффект сохранялся и тогда, когда улиток разносили по комнатам, что позволило предположить, что улитки могут стать основой способа передачи информации на большие расстояния.
…Интерес к необычным свойствам улиток сохранился и в начале XX века. Существуют сведения о том, что в 1933 году немецкая газета Das grüne blatt опубликовала статью некоего Ван Росса о любопытных экспериментах с улитками. Ван Росс содержал улиток вместе, затем одних рассаживал на белых клетках шахматной доски в одной комнате, а других – на белых клетках другой доски, в соседней комнате, и утверждал, что если улиток на одной доске переносили на черные клетки, улитки на другой доске тоже перемещались на черные. Причем эффект сохранялся, даже если улитки находились на расстоянии нескольких сотен километров друг от друга. Очевидно, что если это так, то клетки шахматной доски можно заменить буквами и передавать сообщения с помощью улиток... Однако к тому времени средства связи были настолько быстрыми, что человечество более не нуждались в услугах улиток, даже и телепатических… Но сама по себе загадка телепатических способностей требовала разгадки.
Продолжение следует…
Дела давно минувших дней
Расцвет европейской катарской церкви пришелся на XI-XIII века. Катары были крупным сообществом, успешно встроенным в средневековый западноевропейский социум. Они не были малочисленны и маргинальны, их обряды не были более странными, чем обряды других конфессий, сами катары не вели асоциального образа жизни и не совершали преступлений против человечества. Большую часть своей истории катары мирно соседствовали с католическим большинством, причем ни те, ни другие не проявляли враждебности друг к другу; вели хозяйственную деятельность, строили города, занимались торговлей, сеяли и жали хлеб. Благодаря неустанному труду катарские города богатели, расширялись, земли катаров были плодородны и отличались ухоженностью. Такое вопиющее положение не могло сохраняться бесконечно…
Города и крепости секты катаров в Франции В XII - XIII веках
Католическая инквизиция свидетельствовала о том, что в районах проживания катаров местное население считало себя и катарами и католиками одновременно – жизнь христианина полна неожиданностей, особенно загробная, – и к вопросам выбора веры люди подходили достаточно гибко.
Инквизиторские источники также не скрывают и того, что сами катары более соответствовали образу евангельского христианина, смиренного труженика, который любит бога и готов принять любые страдания за свою веру. Суть катарской критики по отношению к католичеству заключалась в излишнем обмирщении церкви, в узурпаторских амбициях священников, и они противопоставляли ей свою церковь «добрых христиан».
Но все это были слова, и до тех пор, пока катарско-католические споры протекали в рамках теологических дискуссий, католики неизменно были биты. По этой же причине не принесли успеха и миссионерские усилия католичества в катарских землях – «добрые люди», как называли себя катары, Священное Писание знали лучше миссионеров, а образ жизни вели более богоугодный.
Henri Lehmann (1814–1882). Портрет короля Людовика VIII
В 1209 году папа Иннокентий III, признав провал «научных» методов борьбы с катарами, призвал к крестовому походу против них. Крестовый поход получил название «альбигойский» (альбигойцами называли катаров хронисты похода). Катарским общинам наносили удар за ударом, но они упорно восстанавливались, пока за дело в 1226 году не взялся французский король Людовик VIII по прозвищу Лев.
Merry-Joseph Blondel. Раймунд VII Тулузский
Он двинул войска против катарских графов Раймунда Транкавеля, Раймунда VII Тулузского и их вассалов, удерживающих катарские регионы. Катарский Лангедок был завоеван, и католической церкви была предоставлена полная свобода действий. Согласно постановлениям Латеранского Собора 1215 года и Тулузского Собора 1229 года правители Лангедока были лишены земель и имущества… Святая инквизиция своими излюбленными методами постепенно завершала дело уничтожения «ереси».
Изгнание катаров из Каркассона в 1209 году. Миниатюра 1405-1420, manuscrit des Grandes Chroniques de France
Замок МонсегюрМонсегюр расположен на скале, которая возвышается над окружающей местностью более чем на тысячу метров; со всех сторон, кроме восточной, замок совершенно неприступен. Защищали последний оплот катаров всего пятнадцать рыцарей и пятьдесят воинов. В окружении тысяч крестоносцев они сумели продержаться почти целый год.
Казнь катара
К этому событию относится странный эпизод, который сразу переносит нас из кровавой брутальной эпохи раннего Средневековья в изящный, динамичный, противоречивый…
…XIX век
Анpи Фабрицци, о котором история не сохранила никаких сведений, кроме того, что он был французом, в первой половине XIX века опубликовал статью о биологической телепатии. Он утверждал, что является потомком некоего катарского предводителя, из числа сумевших покинуть замок Монсегюр во время осады. Согласно полумифическим источникам, в ночь на 16 марта 1244 года замок удалось покинуть четверым катарам, имена которых под пытками выдал комендант крепости Арно-Роже де Мирпуа: Гуго, Амъел, Экар и Кламен. Беглецы сумели спастись через систему подземных ходов или, по другой версии, спустились по скале на веревках.
Чьим именно потомком являлся Анри Фабрицци, он не сообщил. Однако он поведал историю о фамильном замке своего предка и о том, как при раскопках фундамента обнаружил хорошо сохранившиеся документы XIII века, среди которых его внимание привлекло описание средства связи, которым пользовались катары для связи между крепостями замка Монсегюр. Основными компонентами катарского средства связи являлись… улитки, которые передавали информацию телепатическим способом.
Можно отнестись снисходительно к чудачествам пытливых исследователей двухвековой давности, однако стоит более внимательно охарактеризовать ту эпоху. В XIX веке мир менялся с невиданной быстротой: человечество поверило в прогрессивную силу науки, возведя ее в абсолют, научные открытия и промышленные изобретения сыпались как из рога изобилия и тут же применялись на практике.
Паровоз Стефенсона уже бегал по рельсам первой в мире железной дороги общественного пользования, из Дарлингтона к Стоктону; пароход Фултона «Клермонт» совершал регулярные рейсы по реке Гудзон от Нью-Йорка до Олбани; американский пароход «Саванна» пересек Атлантический океан; венгерский врач Игнац Земмельвайс научил врачей мыть руки; «повелитель молний» Майкл Фарадей открыл явление электромагнитной индукции и положил начало электрохимии.
Бурно развивались средства связи: сначала Шиллинг в Петербурге, в 1832 году, продемонстрировал свое изобретение – электромагнитный телеграф; пять лет спустя Морзе запатентовал свое изобретение в США и изобрел знаменитый код, впоследствии названный его именем; в 1843 году шотландский физик Александр Бэйн представил свою телеграфную факс-машину. Умнейшие инженеры всего мира сошлись в схватке за первенство в изобретении устройства беспроводной связи.
Но неправильно будет представлять развитие науки и промышленности в XIX веке как неуклонное поступательное движение единственно верным путем. На одно удачное изобретение приходились сотни неудачных попыток безвестных исследователей, на одну рациональную теорию приходились десятки малопонятных или ошибочных. Само понятие «ученый» переживало стадию становления: кроме оставшихся в веках деятелей, на ниве науки трудились тысячи безымянных честных тружеников, работавших в ошибочном направлении или продолжавших придерживаться быстро устаревающих воззрений. Немало было и откровенных авантюристов. Так что теория об улитках-телепатах в контексте того времени вполне уместна.
Итак, по мнению Фабрицци, осажденные в крепости Монсегюр катары располагали улиток, по одной, в передающем и принимающем устройствах. За поведением улиток наблюдали специально приставленные к ним люди. В передающем пункте возникала необходимость передать некое сообщение. Тогда наблюдатель раздражал улитку иглой и отправлял ее в наклонный желоб, по всей длине которого на стенках были написаны латинские буквы. В приемном пункте, едва улитка начинала проявлять активность, наблюдатель помещал ее в аналогичный лоток с буквами. Букву, перед которой улитка замирала, записывали. То есть, по описаниям Фабрицци, улитки замирали одновременно, хотя и находились на расстоянии десятков метров друг от друга.
Замок МонсегюрЗамок Монсегюр представляет собой пятиугольник, вытянутый по диагонали на пятьдесят четыре метра и имеющий в ширину тринадцать метров. Он не слишком велик, его преимущество в том, что он расположен высоко, на почти отвесной скале, и вряд ли скрытная телепатическая связь была нужна катарам – докричаться и даже добежать было проще и быстрее. Однако, под замком существует система подземных ходов, в которых какое-то время могли прятаться оставшиеся в живых катары или сочувствующие им жители Лангедока. Долгое время существование системы подземных ходов катаров считалось одной из многочисленных легенд, однако, в августе 1964 года французские спелеологи обнаружили на внешней стороне крепостной стены чертеж подземного хода и исследовали его. Пожалуй, если бесшумная связь и была нужна катарам, то только под землей.
Статья Фабрицци, вероятно, осталась бы забавным единичным случаем, и мы ничего не узнали бы о ней. Однако тема телепатических способностей улиток и их потенциальные возможности в создании беспроводных средств связи оказались, по необъяснимым причинам, на редкость живучими.
В 1850 году французский изобретатель Жак Туссен Бенуа сообщил о том, что совершил открытие, которое произведет революцию в средствах связи. В результате экспериментов Бенуа обнаружил, что если двух улиток сначала поместить вместе, а затем разделить, то они продолжают сохранять некую телепатическую, симпатическую связь между собой, независимо от расстояния. Симпатическая связь представляет собой некую «улиточную жидкость», субстанцию, которая может распространяться в пространстве бесконечно, а импульсы могут двигаться по ней так же быстро, как электрические. Безусловно, это свойство улиток позволяло исполнить давнюю мечту человечества – освоить беспроводную связь. Бенуа был готов сконструировать устройство, но у него не было на это средств. Изобретатель устремляется на поиски инвестора и находит его!
Парижский предприниматель, господин Триа, выслушал Жака Туссена Бенуа. Ученый рассказал, что у него есть партнер в США, господин Кретьен, с которым они планируют осуществить первый в истории сеанс трансатлантической беспроводной связи. По словам Бенуа, для создания улиточного телеграфа нужно всего-то «два-три кусочка дерева»… Но Триа был так сильно вдохновлен идеей улиточного телеграфа, что предоставил ученому не только эти три деревянных кусочка, но и бесплатное жилье, и постоянное денежное пособие. Бенуа приступил к работе.
Французский исследователь трудился целый год, но отчего-то не торопился продемонстрировать достижения своему бизнес-ангелу. Господин Триа, потеряв терпение, настоятельно потребовал отчета. Жак Туссен Бенуа вынужден был согласиться. На знаменательное событие в октябре 1851 года, кроме Триа, был приглашен корреспондент La Presse.
Изобретатель представил две одинаково устроенные машины: укрепленный на деревянном каркасе большой диск с двадцатью четырьмя отверстиями, в каждом из которых было установлено цинковое блюдце, выстланное тканью, смоченной в растворе сульфата меди, при этом в ткани была установлена медная пластина, а рядом находилась живая улитка. Напротив каждого блюдца была написана буква алфавита. Вероятно, улитки служили своеобразным живым электрическим проводом и аккумулятором. Импульс, вызываемый раздражением улитки, находящейся около определенной буквы, мгновенно передавался на «симпатический компас», который, в свою очередь, по идее Бенуа, мог транслировать информацию далее, на любое расстояние, мгновенно.
На первом этапе эксперимента выяснялась возможность передачи информации на небольшом расстоянии, в комнате Бенуа, где были установлены два аппарата: для приема и для передачи информации. Во время эксперимента Бенуа быстро ходил по комнате от одной машины к другой, что-то поправляя, комментируя, декламируя зажигательные речи так, что наблюдатели оказались совершенно дезориентированы, но в целом у них сложилось впечатление об успешности первой стадии эксперимента. Далее, на втором этапе, необходимо было установить связь с месье Кретьеном в США… Результаты сеанса связи были противоречивы: корреспондент посчитал их успешными и описал в газете; Триа счел себя обманутым и потребовал повторного эксперимента под самым строгим контролем. В назначенное время Бенуа, к сожалению, не явился.
Впоследствии неудавшегося первооткрывателя улиточной беспроводной связи видели бродившим как тень по улицам Парижа. Он выглядел больным и несчастным и спустя два года скончался в нищете и забвении…
…Интерес к необычным свойствам улиток сохранился и в начале XX века. Существуют сведения о том, что в 1933 году немецкая газета Das grüne blatt опубликовала статью некоего Ван Росса о любопытных экспериментах с улитками. Ван Росс содержал улиток вместе, затем одних рассаживал на белых клетках шахматной доски в одной комнате, а других – на белых клетках другой доски, в соседней комнате, и утверждал, что если улиток на одной доске переносили на черные клетки, улитки на другой доске тоже перемещались на черные. Причем эффект сохранялся, даже если улитки находились на расстоянии нескольких сотен километров друг от друга. Очевидно, что если это так, то клетки шахматной доски можно заменить буквами и передавать сообщения с помощью улиток... Однако к тому времени средства связи были настолько быстрыми, что человечество более не нуждались в услугах улиток, даже и телепатических… Но сама по себе загадка телепатических способностей требовала разгадки.
Продолжение следует…
3297
